Рики был в приятном возбуждении.
Не то чтобы возбуждение такое редко было, по сути своей, из любого возбуждения можно получить свои плюсы, порой даже приятные. Но сейчас ведь речь не о физическом, а моральном.
Даже не совсем моральном… духовном. Наверное, так будет правильней сказать.
Все же Дьедерик ни разу не пожалел, что выпросил у Мао текст их последней  песни. Все же она была, можно сказать, исторической. Первая песня на английском у японской группы – да сложись история чуть по-другому возможно что никогда бы Рик не смог вот так запросто с ним разговаривать. Скорее всего сейчас он был бы где-то в зале, взирая на Мао со стороны и благоговейно трепетая перед кумиром…
Нет, кумиром он остался. Просто изменилось отношение. В корне. Теперь Бэйлун был скорее каким-то родителем, немного неразумным временами, но горячо любимым. И вот для родителя надо было устроить праздник. С этим даже Рейджи согласился и вызвался помочь – что было редкой удачей. Рики-то думал, что его мужчина ненавидит и как минимум высмеет с его идеей спеть песни, что так и не увидели жизни раньше. Спеть то, что писал уже слепой Бэй – и одну песню. Ту самую, что они не успели. Но Рей не стал спорить, даже наоборот – оживился что ли. Все же наблюдать, как мужчина пусть легко, но мечтательно улыбается, перебирая струны…
Было в этом что-то магическое и что-то такое, что заставляло жалеть, что Бэй этого не увидит. Он бы обрадовался. Потому что Рейджи снова улыбался – и Рики был уверен, что тут дело даже не в празднике, а в том, что у мужчин жизнь начала налаживаться. Идиоты все же. Кто мешал им раньше друг другу признаться?
Но рассуждать было некогда. С утра была паника – и даже вполне понятно почему. Ибо приехать-то музыканты приехали, которых Дьедерик с таким трудом отыскал. Да только вот как бы так сделать, чтобы Рейджи с Мао их раньше времени не заметили?
Ладно, Рей каким-то чудом уболтал (не известно уж, чем или каким способом и по какому месту) посидеть чуть подольше дома. Но вот как теперь ему, который зашел в бар, как обычно дымя сигарету, что тут, прямо вот за занавесом, находятся его друзья детства? Те, кто играл с ним одну музыку? Те, кто безумно обрадовались шансу снова собраться вместе и увидеть тех, кого они считали чуть ли не погибшими?
Чем ближе приближался мужчина тем явственнее дрожали колени. Да только отступать было поздно – и Рики, широко улыбнувшись, просто молча взял Рея под руку и толкнул за кулисы.
И зажмурился, ожидая бури. Ведь ждать ее не так уж и долго, правда?
Хотя, было бы чему злиться. Может он не будет вовсе. Все же друзья. Поэтому Люпен приободрился и шагнул следом ща мужчиной.
- А я вот… сюрприз небольшой...
Голос потонул в приветственных криках трех мужчин-японцев, что-то слишком быстро говорящих на своем. Нет, конечно за несколько лет знакомства с Реем и Бэем у Дьедерика запас слов японских явно пополнился, но все же такие эмоции быстрые ему были пока неподвластны.
«Обошлось» - вздохнули легкие.
«Но пездец назревает...» - мимолетом подумала пятая точка…

Наверное, он слишком потерял бдительность. Нет, ну, правда же!
Даже нельзя отвлечься и чуть поумиляться тому, как кто-то висит на Рейджи, а он даже не то что не вырывается, вполне обстоятельно этого кого-то тискает. И самое ключевое – что висит-то на нем не Мао, которого обычно привык видеть Рики, а какое-то непонятное, абсолютно по-японски кавайное существо, что верещало сейчас громче и выше всех. Наверное, они все же были очень дружные когда-то. Хотя почему когда-то. Складывалось впечатление, что для этих четверых людей время сейчас повернулось вспять и они не расставались на эти долгие годы…
Но умиляться пришлось не долго. Тихий рык, заставляющий понять, что задница таки была права. Резкий толчок в стену – и Рики только из привычки, что его любили эти двое швырять, кидать, перебрасывать через себя и просто давать подзатыльники, подставил спину, поэтому не влетел носом. Но все равно было больно – но поморщиться он не успел, так как широко распахнул глаза и только это и смог сделать. А потом замер, ощущая дыхание мужчины на губах.
«Слишком близко…»
За это мгновение, кажется, Дьедерик понял, за что Мао влюбился в Рейджи. Ишь какой мужчина-то, мужчина, только вот говорит он… глупости какие-то.
- Знаете сколько я усилий потратил, чтобы разыскать их всех и объяснить, что я от них хочу?
Вот теперь парнем правило возмущение. Не имеет права Акенохару-сан так на него наезжать. Не и-ме-ет. Он ведь для них старается. Он ведь просто хочет, чтобы было лучше. Чтобы мужчины выбрались из болота, в котором погрязли.
Ведь можно чуть-чуть… возмутиться?
- Я просто подумал, что с ребятами будет проще… проще вытащить его на сцену… и он снова… начнет петь…
Дыхание сбивалось, но взгляд был твердым и упрямым. Рики уже не переубедишь, что он поступил неправильно. Хватка, вроде, ослабла, и парень смог сделать вдох, так и не отводя взглядя. Глаза слезились – но он знал, что если он не выдержит этой схватки с Рейджи все полетит прахом. Мужчина просто может психануть и не позволить Мао прийти сюда.
И тогда…
Тогда все будет просто-напросто зря.
Удивленный голос за спиной, Рики так и не разобрал, что он сказал, но Рейджи, бросив на него последний взгляд, выпустил воротник. Рик вздохнул полной грудью, и это было великое счастье.
- Кажется, нас неправильно поняли…
Шепнуть с тихим хихиком, отдаляясь от мужчины на безопасное расстояние. Выпрямиться, поправляя ворот рубашки, посмотреть с улыбкой. Легкой и упрямой.
- Просто доверься мне, Акенохару-сан. Я поехал?
Взглянуть робко. А вдруг все же прибьет?
«Лучше сдохнуть, чем узнать, что все будет зря… боги… да почему же с этими детьми великовозрастными так трудно?!»
Получив одабрямс от Рейджи, Рики скрылся из бара со скоростью метеора. Может к Мао он приедет и через часок еще, но вот с глаз долой была пора точно сваливать.
Во избежание.

Последние месяцы были как в тумане. Удивительно, но даже темнота, постоянно окутывавшая Бэйлуна уже несколько лет, приобрела новые краски. И только пусть кто-то рискнет сказать, что такое невозможно. Видеть Рея счастливым (ну, не видеть, но не суть), знать, что это именно из-за тебя, что не только ты нашем свое тихо (хорошо-хорошо, далеко не тихое) счастье - все это настолько окрыляло, что Широ совершенно не узнавал себя. Но...
День был... как бы это получше-то сказать... необычный. Ну, то есть это было совсем мягко сказано, но неважно. Факт в том, что мало того, что Рейджи ночью разошелся так, что мама не горюй, как говорят странные русские, так еще и ушел он, после долгих споров один. По его словам, на какую-то очередную сделку, но что-то тут было не то... Хотя, если уж на то пошло, то японец вел себя подозрительно не только сегодня, а вообще уже с месяц.
Нет, ну вот как, как он мог найти что-то общее с Рики?! То есть, конечно, французик оказался довольно-таки милым и поднимающим настроение, даже если и злил большую часть времени. Да, в общем-то Широ с ним действительно каким-то чудом умудрился подружиться, к большому удивлению Рейджи и самого себя, но... Но все-таки все тот же Рики всегда только и делал, что раздражал и злил японца. Так что все это временное (а может, даже еще и, не дай бог, перетекущее в постоянное) перемирие и очень и очень подозрительно перешептывание между ними заставляли задуматься.
Но хуже всего было то, что у Мао вообще никаких идей о возможной причине всего не было. А ведь он было далеко не глупый мужчина. Так что все происходящее наводило на весьма и весьма странные мысли. Только и оставалось, что думать, тем более, что заняться сегодня было совершенно нечем.
А от это становилось только хуже. Отчего-то было пусть немного, но все-таки обидно. А все почему? Да потому что ни одна сволочь не вспомнила. Нет, конечно, он уже взрослый мужик и такие вещи как дни рождения его мало интересовали, тем более собственные, да и не принято их как-то даже отмечать в Японии, но все-таки. Хотя бы пудель этот французский мог приятное сделать - фанат все ж таки.
Ну да хрен с ним.
Даже не почитаешь, бля...
Вот и оставалось бродить по квартире без дела, просто потому что по закону подлости, когда от скуки и безделья хочется повесится, никогда не найдешь, чем бы себя все-таки занять.

Вот так всегда - только ты решишь побаловать себя ванной, долгой, горячей, заставляющей все мысли испариться, как тут же... хрен тебе!
- Рики, твою мать, сколько раз тебе повторять, чтобы стучался перед входом?! То, что у тебя есть ключ, еще ничего не значит! - нет, конечно, шаги скачущего по лестнице француза было сложно не заменить, но все же когда этот круасан влетает в квартиру - так хочется в него чем-нибудь запустить, чтобы хоть на секунду остановился, что сдерживать себя приходится с большим трудом.
- А сам он сломается заехать? - фыркнуть в общем-то себе под нос, но не слишком понижая голос, да и в принципе, обращаясь все-таки к мальчишке. А почему нет? Мао и припомнить не мог, чтобы нечто подобное когда-то вообще случалось. Хотя, может, оно и было еще в Японии - помнилось плохо - но уж точно после того, как китаец ослеп, Рейджи никогда никого за ним не посылал - либо сам ездил, либо уже Бэй сам добирался. Так что все-таки появление здесь Рики, который, О БОГИ, оказался здесь по просьбе Акенохару было еще одним подозрительным доводом в чашу, утверждавшую, что что-то тут все-таки было не так.
Впрочем, как и стоило ожидать, долго придаваться раздумьям не пришлось потому как мальчишка снова выкинул очередной... собственно, Мао даже не знал, как это было лучше назвать. Хотя, еще неизвестно, что удивляло больше - сам порыв или то, что Рики ограничился поцелуем в щеку. Иностранцы хреновы. Откуда это только в них...
Но что бы там не думал и как бы не хмурился Мао первое время, черт возьми, все-таки было приятно. Да и вообще, если уж признаваться честно, что появление этого мальчишки в доме всегда поднимало настроение. Ну, это не Рей, но уж точно скучать в его обществе никогда не приходилось. Даже если он обычно из этого общества удалялся, как минимум, с парой новых синяков.
- Поярче? Я тебе что, клоун? - фыркнуть, начиная одеваться, только чтобы почувствовать уже в следующий момент, как с него бесцеремонно стягивают рубашку. - Мелкий, а Рейджи знает, что ты меня раздевать планировал? Я, конечно, не откажусь вспомнить наше с тобой общее прошлое, но тогда мы точно не уложимся в полчаса, - хрипло рассмеявшись, китаец все-таки на удивление послушно начал одевать то, что ему предложили. Только вот... А ты не сильно перестарался, мальчик? Для посиделок в баре, даже праздничных, Такое не надевают. Но так уж и быть. Хотяяя, кто ж остановит Широ от мелкой мести?
Наклонившись к самому уху мальчишки, все еще роящегося в шкафу, мужчина жарко выдохнул, максимально понижая голос.
- А ты уверен, что ему понравится, что ты совал свой нос в его гардероб? - не менее жарко прошептать, почти касаясь губами уха мальчишки. Но тут же снова выпрямиться и как ни в чем не было взять предложенные цепи - хм... давно я именно эти не носил... - прицепить их, захватывая по ходу еще и несколько привычных колец и еще каких-то цепей, и пойти привести волосы в порядок, по дороге поправляя рубашку. О всем остальном Широ решил пока не думать.
- Можешь не сомневаться, - лукаво усмехнуться, переступая порог и достаточно быстро выходя на улице, жадно вдыхая еще прохладный воздух.

Как ни крути, а бумажным уголком по макушке – больно. Вот и какие службы призывать на помощь, чтобы терпеть этих двух совершенно невозможных азиатов?
То ли разница в возрасте, то ли в темпераменте, то ли в мировоззрении или же пресловутом «менталитете» - черт его поймешь. Но думать об этом долго, поэтому Рики решил отложить на такое хорошее, такое просто-напросто любимое «потом». Такое, которое никогда не наступает, а если наступает – то с таким Песецом в кармане, что любо-дорого посмотреть…
- Ребята, вы как тут?
С улыбкой зайти за кулисы, еще потирая макушку и думая о том, что все складывается намного лучше, чем могло бы быть. Осталось только вытащить Рейджи на сцену так, чтобы Мао совсем  не обиделся… но – как?
Думы тяжкие, громкие, еще мешают, ибо на Рики повис самый мелкий японец, вроде Акихито, что-то постоянно спрашивая и явно требуя внимания. Дьедерик как мог только скидывал с себя его руки, смотря несчастно на остальных двух мужчин. Те, кажется, спасать парня были не намерены. А жаль.
Еще немного репетиции, последние приготовления – и вот уже надо готовить сцену и становится по-настоящему страшно. А вдруг не понравится? А вдруг Мао просто встанет и уйдет? А вдруг голос сорвется?
Внутренняя паника нарастала, когда Рики выскользнул обратно в зал, приближаясь к двум мужчинам. Рейджи был хмурый, да и Мао что-то как-то тоже не радужный… сердце ухнуло куда-то вниз.
«Неужели поругались?»
Подойти уже не так бодро, как сначала, остановиться в паре шагов, наблюдая. Вдохнуть воздух – и тихо позвать Рея.
- Акенохару-сан, я бы… попросил мне помочь… гитарист не пришел и… может подыграете? Хотя бы одну песню…
Сочинять на ходу, скрещивая пальцы за спиной и молясь, чтобы Бэйлун не встал и не ушел. Ведь он же обещал, правда? Обещал послушать. Дослушать до конца. И там друзья, а там подарки, а там…
Все же радость, да? Может, все же споет?
Рики слишком нервничал и был настолько напряжен, что даже не мог спокойно стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. Главное, чтобы ничего не сорвалось. Сцена, судя по звукам за занавесом, была уже готова. Нечаянные гости клуба – кажется, бармен говорил, что сегодня будут только его друзья и те, кто когда-либо слышал про группу «White devil». Рики еще заручился обещанием, что они не станут лезть к азиатам. Бармен это обещал. А значит – можно доверять и раньше времени никто ничего не поймет.
«Хоть бы сложилось…»
- Мао-сан, вы же позволите его на чуть-чуть украсть?...

Вот оно!
Нет, конечно, был в жизни Широ один человек, который был единственным, кто так к нему когда-то обращался, единственным японцем, кто выказывал такое уважение к старшему китайцу в чужой стране. И это был не Рей. Рей был слишком близок, чтобы быть просто младшим другом, слишком дорог, чтобы соблюдать все формальности, слишком...
Вот поэтому тот факт, что сейчас за такое обращение хотелось от души припечатать мужчину лбом о ближайший косяк говорило именно о том, что Мао все-таки задел за живое, да еще как задел. Возможно, это и не самый лучший способ для того, чтобы к лучшему изменить начинавшую складываться ситуацию, но все же это было тем, что приносило злорадное удовлетворение. Впрочем, ненадолго. Просто потому что китаец все больше и больше доказывал сердцу, что голова-таки права, а значит Рейджи никак не мог даже подумать ему изменить. Впрочем, в этом деле легкая профилактика иногда не помешает. Но так или иначе, а думать над этим долго не пришлось, поскольку в непосредственной близости замаячило развлечение в лице молодого французского недоразумения, явно нервничавшего и от этого, кажется, совершенно лишившегося инстинкта самосохранения. Хотя, Бэйлуна сейчас заинтересовали другие две вещи, достойное объяснение которым мужчина пока не мог найти.
- Мелкий, ты чего так трясешься? - Мао вскинул брови, задумчиво поднося стакан к губам. И действительно, мальчишку выдавал и дрожащий голос, и тот факт, что слишком уж он часто и нервно переминался с ноги на ногу. Тут уж и неизвестно еще, как можно было бы быстрее такое поведение заметить - услышав или увидев. Но так или иначе, а это было первым вопросом, заинтересовавшим, даже заинтриговавшим китайца. Второй же заключался совсем в другом.
Какого хрена?! Только не говорите мне, что я постарел настолько, что с примерно 70 грамм виски уже допился до зелененьких Рейджи, с криками "Ура!" бегущими исполнять просьбы Рики... Мир летит к чертям.
Нет, конечно, Мао никак не мог отрицать того, что он бы тоже с удовольствием послушал сейчас японца, который последние годы брал в руки гитару не намного чаще, чем Широ пел. Так что стоит признаться хотя бы самому себе, что все существо Бэя жаждало этой музыки, пусть даже она и принесет с собой не только приятный воспоминания. Это сейчас было такой мелочью перед перспективой снова услышать его игру, что было совершенно плевать.
Однако, вопрос о том, откуда падая японец и насколько сильно ударился головой перед тем, как согласиться аккомпанировать Рики, оставался открытым.
Впрочем, все это вместе и помогло быстрее остыть окончательно. Тем более, что Рей сегодня казался все-таки каким-то... немного не таким, как всегда. Даже если учитывать и последние месяцы. Он был мягче. Намного мягче.
Вот такое извинение принимается. Снова едва заметно улыбнуться, совершенно неосознанно накрывая пальцы, сжимающие плечо, своими, едва заметно податься навстречу и... практически неразличимо простонать в ответ на все чувства, отчего-то вдруг переполнившие поцелуй.
Тихо, протяжно выдохнуть и потянуться в карман за сигаретами. Его игра не может не произвести впечатление. А после стольких лет и не только то, что было всегда, но раньше. А значит, без никотина никак не обойтись.
Никак...

Наверное, так и стоит петь, не правда ли?
Когда весь словно струнка, душа - нараспашку, голос просто льется и не задумываешься, какой высоты взять ноту. Оно просто идет так, как надо, и ничего не надо исправлять. Все же владеть голосом это и искусство, но певец без музыки...
Что же, Рики считал, что ему действительно повезло с учителями. Повезло что сейчас он был на сцене с виртуозом гитары, пусть его беглость пальцев уже не та, что по молодости, да только вот КАК он так играет все равно было непонятно. Как-то так, что цепляло душу. Как-то так, что действительно хотелось петь, ведь подыгрывает он ему.
Нет. Это он подпевает его гитаре. Гитаре, что готова подчинятся только одному певцу, тому, что сидел сейчас за столиком перед сценой. Ведь все ясно с этими двумя. Но это не мешает наслаждаться самим процессом. Да и знать, что кого-то это делает хоть чуточку счастливее...
Все же Дьедерик был сентиментален в чем-то.
Петь, одну за другой, несколько песен. До тех пор, пока это требуется. До тех пор, пока не появились главные гости этого праздника жизни. А вот тогда -отступить. Шаг, еще шаг, вообще спуститься потихоньку со сцены, чтобы видно было лучше. И как-то вот от картинок - сердце прям аж изошлось. Улыбка, широкая, довольная, искренняя, чето аж придушить захотелось этих мужиков в объятиях. Кто сказал, что они суровые, брутальные и беспощадные?
Мило все так было. Не слащаво мило, нет, было как-то... по-настоящему. Так, что оставалось только вдохнуть и не дышать, наблюдая чуть более влажными, чем обычно, глазами за происходящим. Слышать, понимать, что тебе до такого еще далеко.
Очень далеко. Настолько, что тянуться за таким уровнем ему как минимум несколько лет. Как максимум - несколько жизней.
Но все же есть внутри теплое такое ощущение, что он молодец. Что он смог - и его не убьют за самодеятельность. Он справился.
Теперь дело - за этими двумя. Теперь главное, чтобы они продолжали так жить.
Чтобы огонек в глазах снова не потух...
"Но я же постараюсь, правда? Рано расслабляться еще..."

Не было слов. Совсем. Если уж на то пошло, то и голоса-то не было. Не было никакой возможности произнести хоть что-то, что могло бы хоть отдаленно сравниться с тем, что Широ сейчас хотел передать. Да и глаза сейчас тоже плохо помогали. Это зеркало души было уже слишком давно разбито. Но...
Но ведь не надо было ничего произносить вслух - Рей и так все знал, возможно, даже лучше, чем Мао мог это выразить. Все они знали. Не было больше ничего, что имело бы значение. Есть только Белый Дракон, Рейджи и музыка. Да, ребята из группы и Рики тоже были важны, но сейчас... Сейчас они сами затихли, кажется, даже затаив дыхание, глядя на то, что твориться с этими двумя.
Мир оживает, приобретает краски и уже ничто не сможет этого изменить. Может, они и погрязли по самое не хочу в болоте неподалеку от Преисподней, но теперь это было уже такой мелочью, что казалось простой иллюзией.
Неважно, что это только сейчас, не важно, если такое никогда больше не сможет повториться. Все теряет смысл и значение перед тем, что они снова оживали. Оживали в полной тишине, повисшей во всем зале,словно каждый из присутствующих имел хоть какое-то представление о том, что с ними стало, до чего они дошли и как эта музыка - их музыка - помогала сейчас выбираться обратно на поверхность.
Плевать, если утром все раствориться, словно дымка, пелена, застилавшая глаза. Есть здесь и сейчас, а этого уже никто не сможет изменить.
Это его жизнь, его любовь, его песня. Это он сам. И Рей часть всего этого.
Странно осознавать с новой силой, насколько они близки, насколько японец ему дорог и близок, насколько все зашло далеко.
Нельзя изменить прошлое, но есть настоящее и оно реально. Даже если к утру окажется всего лишь слишком реалистичным сном. Все вернулось на свои места. Не важно на мгновение или на вечность.
Есть здесь и сейчас. Есть он и сцена. Есть его мир и Рейджи в нем.
Пальцы сжимают чужие, улыбка становится слишком мягкой и нежной, чтобы хоть кто-то мог подумать, что принадлежит она этому китайцу. Не сдерживать себя. Быть собой. Быть музыкой.
И голос польется. Тихий, хриплый, почти шепот. Но ведь он поет. Странно слышать свою старую "Колыбельную", исполняемую совершенно другим голосом. Но это его голос.
Нельзя изменить прошлое. Но можно изменить настоящее.
Пусть даже на пару минут.

Нет, все-таки ничто не может с этим сравниться. Жаль, конечно, что сейчас никто из троих так и не рискнет подойти ближе, просто потому что знают они, лучше, чем многие, что сейчас Мао надо побыть наедине с собой и своими песнями. Надо впитать в себя происходящее, все эмоции, свои и окружающих, робкие аплодисменты и восторженный шепот из зала.
Да, это всего лишь клуб, но сейчас и этого достаточно. Достаточно для того, чтобы на свете снова появился совершенно наглое и безмерно пафосное существо, упивающееся своим талантом и реакцией поклонников. Вот вам и настоящий Мао Бэйлун. Конечно, никто не будет отрицать, что в обычное время он по большей части сдержанный и уравновешенный (если трезвый), но группа, его группа отлично знает, что из себя представляет их Широ.
А наглость мальчишки, тем временем, определенно не знала границ. У китайца даже слов не было в первое мгновение от такого предложения. Хотяяя... А почему бы и нет? Рики заслужил, потому как не было сомнения, что вся эта идея принадлежала ему, да и Рей получит свое за наглость в соучастии.
Лукаво улыбнувшись в сторону Акенохару, Бэй утвердительно кивнул французу и решил, что пора была передислоцироваться.
Пара движений, и микрофон уже в руке, а свободная рука на плече Рики. Зато лицо, лицо китайца настолько изменилось, сливаясь с образом того, чьи слова он собрался петь, что даже Широ со сцены не смог бы с ним сравниться. Шоу только начинается, господа!
Нет необходимости во вступлении. Только тишина, только затаенное дыхание зрителей и друзей. Только голос, который аккомпанемент подхватит только через четверть секунды...
- You have come here
in pursuit of
your deepest urge,
in pursuit of
that wish,
which till now
has been silent,
silent . . .

I have brought you,
that our passions
may fuse and merge -
in your mind
you've already
succumbed to me
dropped all defences
completely succumbed to me -
now you are here with me:
no second thoughts,
you've decided,
decided . . .*
Дать голосу полностью затихнуть и раствориться в паре мгновений абсолютной тишины, представляя себе лицо Рейджи, который с трудом может поверить в то, что сейчас творит Мао, что он поет, что он еще продолжит петь, а главное, что споет дуэтом с ним один уже давно успевший намозолить японцу не только глаза француз. Ехидная и до неприличия довольная улыбка стала еще шире, лишь усиливая необходимый образ.
- Past the point
of no return -
no backward glances:
the games we've played
till now are at
an end . . .
Past all thought
of "if" or "when" -
no use resisting:
abandon thought,
and let the dream
descend . . .

Past the point
of no return,
the final threshold -
what warm,
unspoken secrets
will we learn?
Beyond the point
of no return . . .*
О, да! С таким голосом и отсутствием зрения он действительно был Фантомом, вошедшем в роль, а для Рики уж тем более. Разве что соблазнить не пытался. Ну, то есть после нескольких ночей вместе и после того, как объяснился-таки с Рейджи. Но это мелочи. Все это мелочи.
Музыка льется, и кульминация не за горами. Мести Реджи не будет предела, зато как Аки будет смеяться...
___________
* "Point of no return", "The Phantom of the Opera" (партия Дон Жуана в исполнении Фантома)

Вострог щенячий обыкновенный – он будет петь!
Петь с Мао Бэйлуном на одной сцене, петь ерунду по сути, и пусть он не успел начать мужскую версию. Рики просто на-просто позорно растаял, наблюдая за китайцем. Почувствовал себя кем-то, кого действительно можно соблазнять, дамой?
Нет, скорее в усмерть пассивным парнишкой, которому опытный актив открывает мир в мечты. Мечты, конечно, у всех разные, но в конце концов, какая разница?
Трудно было сдержаться от смеха, глядя на Рея, но парень героически смог это сделать. Состроил серьезное лицо, выдох…
И стать тоже ролью. Стать гордым пассивом, что пришел сам в лапы к фантому.
- You have brought me
To that moment where words run dry,
To that moment where speech disappears
Into silence, silence...
Вступить как только его голос затух, аккуратно, словно боясь, на самом деле – просто вкрадчиво, боясь нарушить эту магию. Да, их голоса вторили друг другу, и это был…
Экстаз? Нет, это в песне было только предверие слияния. На самом-то деле было намного больше. И не так, как раньше, да, определенно они были намного ближе, чем просто ученик и учитель. Тело заныло от воспоминаний, но хотелось отнюдь не физически. Это просто роль.
Это просто…
- I have come here,
Hardly knowing the reason why...
In my mind, I've already
Imagined our bodies
Еntwining
Defenseless and silent -
And now I am here with you:
No second thoughts,
I've decided, decided...
Он решился – на песню. Он решился быть с ними до конца, он просто решился тогда спросить, он решился все это устроить – и награда, вот же она. Они поют, и ничего больше не имеет значения.
Пусть это будет певческий роман на одну песню. Тело следует за флиртом Бэйлуна, а голос – за его. Пусть его убьют гитарой – но черт, это того стоит!
- Past the point of no return -
No going back now:
Our passion-play has now at last begun...
Past all thought of right or wrong -
One final question:
How long should we two wait before we're one...?
Ждать… им ведь уже не надо, но это не надо им, а не тем, кто живет в песне. И вопрос получается действительно чувственный – и Рики почти физически чувствует, как в его голову летит копье. Но он не остановиться… не сейчас, когда кровь так быстро течет по венам.
- When will the blood
Begin to race,
The sleeping bud
Burst into bloom?
When will the flames,
At last, consume us...?
Да, он чувствует, что музыка выше, но ведь он осилит, не правда ли? Тандем хриплого и чуть высокого, нет, он не станет пищать как кастрат, но и поет выше обычного. Он спокойно может, глядя в глаза учителя, словно понимая ту, чья эта песня на самом деле. Мао стал его фантономом в какой-то мере.
Мао стал проводником в музыку.
- Past the point of no return,
The final threshold -
The bridge is crossed,
So stand and watch it burn...
We've passed the point of no return...*
Голоса сливаются в один, как долгожданно, так трепетно и так сильно. Пусть он ощущает, как сцена под ногами накаляется, он допоет до последней ноты. Он вытянет, он станет той…
А там… а что делать.
А там – бежать. Желательно – быстрее.

*"Point of no return", "The Phantom of the Opera", прекрасная дева х)

Мао все-таки не скрывал своего тщеславия. Никогда. Как говориться, кто без греха, пусть первый бросит в меня камень. А пока можно было от всей души упиваться восхищением, льющимся со всех сторон. Аки вон никак не мог устоять на месте от возбуждения и восторга. Все-таки отличный парнишка. То есть... не такой он уже и парнишка, но по сравнению с остальными он все равно для всей группы всегда был, есть и будет обычным игривым подростком. Но сейчас было еще не до него. Придется ему немного потерпеть.
Зато как же поднимала настроение реакция Рейджи, так отчетливо слышавшаяся в его игре. И это только подливает масла в огонь. От это только больше хочется довести его до предела. А кто виноват в том, что они разбудили прежнего Широ, да еще и когда он трезвый?
Вернуться ближе к мальчишке, пока он пел, приобнимая и настолько превращаясь в довольного кошака, нажравшегося сливок, что было уже даже страшно. Так что и удивляться не стоит, что когда Рей подходил, Мао решил закончить выступление француза и доведение японца до ручки еще одной пикантной ноткой. Стоило только наклониться поближе к уху Рики, лукаво и довольно улыбаясь и сжимая пальцы на его пояснице чуть сильнее.
- Пока что это твое лучше выступление. Вот это и называется пением, - шепнуть довольно, прекрасно зная, что именно это и есть лучшая похвала для парнишки. Впрочем, где-то в застенках сознания уже складывался план о том, чтобы в отсутствие Рея напоить француза собственноручно приготовленным чаем, поблагодарить за то, что он сделал и по пунктам разобрать все его сегодняшнее пение. Но это потом. Это потерпит.
Сейчас было немного не до этого - надо было в полной мере насладиться ревностью Рейджи.
- Напуга-а-а-а-ал... - рассмеяться мужчине в лицо, совершенно никак не реагируя на угрожающий тон и не менее устрашающую ауру японца.
Только вот в ответ на рукоприкладство пришлось зарычать и не замахиваясь ударить его куда-то под дых. Нехрен руки распускать. Больно ж все-таки. Вот за это он тоже будет мстить. Но уже дома. Хотя...
Только вот не успел Бэй дойти до кулис, как на нем повисло-таки это наглое блондинистое существо.
- Широ-семпа-а-а-а-ай! - как же их клавишник все-таки умел орать в уши. Но черт возьми, все-таки приятно! Так что и удивляться не стоит тому, что Мао снова расплылся в довольной улыбке, слушая восторженный щебет парня, успевая его тискать.
Кстати, о тискать...
В нос ударил запах, который за этот вечер китаец уже ощущал. Это все объясняет... Впрочем, Бэй не собирался извиняться, даже если и оказался неправ. Да и некогда теперь было, когда его буквально облепили - стоит только удивляться, как всего три человека на такое способны - радуясь воссоединению и как-то пока явно обходя вопросы о том, что с ним было за эти годы.
- Мои поздравления, - как же он успел отвыкнуть от наблюдательности Асахи... Так что фраза эта заставила поперхнуться и проклясть тот день, когда он не смог скрыть свои чувства к Рейджи.
Ну да хрен с ним.